аналогами от Анатолии до Японии, было создано множество словарей, позволяющих говорящему по-турецки изучать персидский, говорящему по-малайски - арабский, говорящему по-японски - классический китайский или говорящему по-тайски - палийский. Но такие работы были призваны углубить понимание студентами их собственного религиозного или культурного наследия, чтобы малайский мусульманин мог читать Коран, а тайский буддист - Типитаку. Это совсем другое дело, чем изучать литературу или священное писание совершенно другой религии или культуры, будь то в целях удовольствия или полемики.
В Индии столетия тесных контактов между индуистскими и мусульманскими учеными при дворе Великих Моголов создали корпус филологической литературы, которая позволяла небольшому числу читателей, имевших доступ к таким рукописям (и достаточный талант и стремление изучать их), переводить с персидского на санскрит. В Цинской империи в Китае аналогичное взаимодействие между конфуцианскими и мусульманскими литераторами привело к созданию сопоставимого лингвистического аппарата. Но помимо этих "внутрирелигиозных" или "внутриимперских" взаимодействий, не было создано сопоставимого корпуса лексикографических работ между языками Азии в целом, даже между такими крупными языками, как китайский и хинди или японский и арабский. На протяжении всего двадцатого века, да и сегодня во многих случаях, просто не существует межазиатских эквивалентов огромного количества грамматик и словарей, созданных европейскими миссионерами и востоковедами. Как следствие, при переводе текстов между различными языками Азии часто приходилось прибегать либо к посредничеству англоязычных словарей, либо к предыдущим переводам на европейские языки, которые в свою очередь переводились на различные азиатские языки. В дальнейшем мы увидим множество подобных случаев.
Однако это была еще не вся история. К концу XIX века начали появляться, хотя и медленно, печатные языковые справочники, по крайней мере, в районе Бенгальского залива. Абд ал-Халик был одним из первых, кто использовал их скорее в культурных, чем в коммерческих целях. Как явствует из его "Сайр-и Бархма", он начал свои исследования с приобретения словарей, затем нанял местного учителя языка и, наконец, читал основные тексты под его руководством. Этот педагогический путь позволил бы ему вступить в религиозные дебаты с местными учеными, подобно тому, как те же методы позволили христианским миссионерам вести диспуты. Его достижение было немалым: очень немногие британские чиновники научились читать по-бирмански и, в отличие от миссионеров, полагались либо на английский, либо на разговорный "хиндустани" урду, который фактически стал устным лингва-франка Рангуна. Однако для Абд аль-Халика опора на урду была просто недостаточной, поскольку большинство простых бирманцев не могли говорить на нем, особенно во внутренних районах. "Да, - признавал он, - в Рангуне некоторые важные местные торговцы говорят на урду, но они говорят на нем со многими ошибками, так что невозможно вести нормальный разговор". Это брошенное замечание - прямое свидетельство лингвистических проблем, которые окружали даже повседневное межазиатское взаимодействие, не говоря уже об устойчивом обмене сложными идеями о верованиях и культурах друг друга.
Абд аль-Халик также рассказал, что сначала он пытался выучить бирманский язык по "словарю У. Х. Слоана". Это было обновленное издание новаторского бирманского словаря баптистского миссионера Адонирама Джадсона, который У. Х. Слоан опубликовал в 1877 году для американской баптистской миссионерской типографии в Рангуне. Этот метод обучения показателен тем, что он свидетельствует о том, что Абд аль-Халик сначала обратился к словарю, подготовленному христианским миссионером, предположительно выбрав словарь Джадсона, потому что, уже пройдя через ряд изданий, он просто был самым доступным. Проблема заключалась в том, что он был слишком техническим для новичка, поскольку словарь требовал от читателя знания бирманской письменности (на которой были напечатаны все бирманские слова), а также английского языка и письменности (на которой были даны все определения). К счастью, Абд ал-Халик прибыл в Бирму в то время, когда в Бирме развивалась и просторечная лексикография. В результате ему удалось найти более полезную книгу по языку, составленную ученым индийским чиновником по имени Мунши Хануман Паршад, в которой бирманские слова давались в шрифте деванагари , используемом для хинди, а затем приводились переводы на хиндустани как в деванагари, так и в арабской графике.
Ко времени его пребывания в Бирме в 1880-х и начале 1890-х годов существовало еще несколько словарей, объединявших урду с бирманским языком. Помимо словаря Паршада, существовал словарь Уильяма Генри Бегби и Абрахама Джозефа: English, Burmese, Hindustani & Tamil, изданный в 1877 году в Рангуне, хотя, как и в словаре Джадсона, в нем также использовались "английские иероглифы, а бирманские - туземные буквы". В 1892 году в порту Сурат был издан пятидесятистраничный гуджаратско-бирманский лексикон в качестве пособия для торговцев гуджарати. Существовал также его тамильский эквивалент, составленный Мухаммадом Гоусом, в котором лексика урду, бирманского и тамильского языков давалась тамильским шрифтом. Заполнив пробел на рынке, в середине 1880-х годов он быстро вышел двумя изданиями из Рангуна. Среди других дешево изданных работ по межазиатской лексикографии - "Лисан аль-джаза'ир" ("Язык островов"), краткий лексикон урду, сингальского, малайского и тамильского языков, составленный Мухаммадом Казимом Барласом, который, как мы видели ранее, также написал подробный рассказ на урду о Цейлоне.
Так почему же Абд ал-Халик или другие исследователи межкультурных отношений не могли воспользоваться этими новыми лингвистическими инструментами? Проблема заключалась в том, что почти все подобные работы содержали только шрифт, которым пользовались их предполагаемые индийские пользователи, будь то тамильский, деванагари или модифицированные арабские буквы урду. Для тех, кто брал в руки местные книги в Бирме - будь то "Типитака Пали" или антология бирманской поэзии, - они были фактически бесполезны, поскольку не содержали бирманского алфавита (или, в большинстве случаев, даже базовых элементов грамматики). Это делало их полезными в качестве разговорников для простого разговорного общения купцов и мигрантов, но гораздо менее полезными для тех культурных изысканий, которые Абд ал-Халик имел в виду.
В некоторых других языковых справочниках эти межъязыковые обмены рассматривались с бирманской стороны, например в изданном в 1882 году пособии Сан Хиа Хбау по разговорному хинди и бирманскому, а также в более позднем справочнике Хба Кю с полезными фразами на урду, английском, тамильском, китайском и бирманском языках. Но проблема здесь была та же, что и в обратном случае. Поскольку книги предназначались для бирманских читателей, все другие языки были транслитерированы в бирманскую письменность, поэтому пользователь должен был уметь читать по-бирмански. Столь же бесполезным для целей Абд аль-Халика был справочник по тамильскому-бирманскому-гуджаратскому-английскому языку, составленный Юссуфом Раутаром, тамильским торговцем из Нагапаттинама, который поселился на Могхул-роуд, 16, в самом центре делового района Рангуна. Далеко не предназначенный для того, чтобы помочь индийцам читать книги на бирманском языке, он состоял из набора таблиц перевода весов и измерений, призванных
